Шоколадки лучшей подруге
Думаете, «Вдохновение» – это просто шоколад? Нет, это действительно вдохновение, источник сил и решимости для жизненных перемен. Даже обычная на первый взгляд шоколадка может стать по-настоящему волшебной – прямо как в истории про двух подруг.
У нас с подругой есть одна знаковая шоколадка – «Вдохновение». Дарим ее друг другу при встрече все время. Дружим мы почти с пеленок: наши мамы гуляли с колясками в одном парке, потом мы вместе ходили в детский сад и школу. А потом мою подругу отдали в балетную школу.
Сначала ей ужасно не нравилось: болезненные растяжки, скучные упражнения, да еще и в сладком ограничения. На прогулках она то и дело жаловалась, а я изо всех сил ей сочувствовала. Потом как-то увидела в магазине шоколад «Вдохновение» с изображением балетной пары и подумала: шоколад для балерин! Вот ведь здорово! И стала время от времени дарить ей эти красивые синие коробочки с серебристыми шоколадными палочками.
Стоили они немало для школьницы, у которой карманные деньги напрямую зависели от оценок в дневнике. Я была лентяйкой, так что родители придумали такой вот хитрый способ меня мотивировать. Теперь у меня появился дополнительный стимул приносить домой одни пятерки – заветная баночка-копилка с надписью «на шоколадки лучшей подруге». Мне нравилось подбадривать «нашу балерину», как звала ее за глаза моя мама, так что вскоре я и сама не заметила, как из вялой хорошистки превратилась в почти отличницу. В награду мама с папой подарили мне и моей «музе» билеты в Большой театр.
Как же это было красиво! Мы смотрели во все глаза. Точеные фигурки танцоров, легкие и воздушные, будто по воле ветра порхали по сцене под волшебную музыку Чайковского. После того вечера ныть моя подруга стала гораздо меньше, а когда я упросила маму отдать меня в ту же балетную школу, так и вовсе перестала: теперь мы вместе мечтали стать балетными примами и каждый свой маленький успех отмечали умеренным и вдумчивым поеданием шоколада для балерин.
Впрочем, интерес моей подруги к балету угасал ровно настолько, насколько возрастал мой. К тому же выяснилось, что она гораздо талантливей меня: ей все давалось легко, а мне приходилось до седьмого пота стараться в зале, да еще и дома заниматься. Поначалу я не придавала этому значения: она ведь начала заниматься гораздо раньше, чем я, но со временем стало ясно, что ей просто, как говорится, «дано», а мне нет. Шоколад «Вдохновение» с тех пор стал для меня реальным вдохновением: каким-то чудом его вкус придавал мне сил, когда они, казалось, напрочь иссякли. Я могла долго рассасывать шоколадку, вглядываясь в силуэты на синей картонке, думать о том, что легкая горечь – это репетиции, и именно она делает шоколад таким вкусным, как труд и упорство делают любые успехи яркими и ценными. А потом возвращалась к станку и продолжала заниматься, мечтая о том, как однажды выйду на сцену Большого вместе со своей талантливой подругой.
Когда нам стукнуло по 15 лет, мы уже занимались в одной и той же группе, только я по-прежнему выбивалась из сил, а подруга стала и вовсе прогуливать занятия, переключившись с балета на мальчиков. Меня это жутко злило. Нет, я ей не завидовала, мне было до глубины души обидно, что она при ее таланте совершенно не стремится ни к чему и не старается. Шоколадками мы больше не обменивались, вместо этого я при любом удобном случае стала ее отчитывать, вываливая на нее всю свою обиду и злость. «Ты как моя мама, вечно поучаешь! Оставь меня, это моя жизнь!» крикнула она мне однажды, развернулась, и ушла.
Долго мы не разговаривали. А когда ей, несмотря на все прогулы, досталась роль в новогоднем учебном спектакле нашей балетной школы, я в сердцах разбила заветную копилку «на шоколадки для подруги». Подруги у меня уже не было. Не осталось и мечты: меня оставили в так называемом «резерве», на случай, если кто-то из отобранных для спектакля учениц не сможет участвовать. А спектакль был своеобразным экзаменом: проявивших себя могли взять в настоящую, взрослую постановку с огромными перспективами.
Пришло время самой настоящей ненависти: я недоумевала, почему «подруга», при ее отношении к балету, не отказалась от роли в пользу меня? Она же знала, как я об этом мечтаю! Чем меньше дней оставалось до премьеры, тем сильнее я злилась и отчаивалась. К середине зимы я окончательно перестала понимать, зачем мне все это.
А подруга тем временем снова перестала появляться на репетициях. На какие-то возмущения у меня уже не было никаких душевных сил, даже волшебный шоколад уже не помогал. Через неделю отсутствия нашей «примы» стало ясно, что надо искать ей замену. «Встань пока вместо нее» – равнодушно обратилась ко мне наша наставница. Партию я знала, не зря же упрямо таскалась на репетиции все это время. После занятия меня попросили остаться. Наставница, суровая, еще молодая женщина, несколько минут молча меня разглядывала. «Тебе надо поработать над пластикой и равновесием. Я тобой займусь, после репетиций будешь оставаться еще на час-полтора. Сейчас иди, в следующий раз готовься.» Я уставилась на нее в полном недоумении: середнячков она не жаловала, а меня и вовсе, казалось, терпела как неизбежное зло. «Могу я спросить почему?» – не своим голосом выдавила я, боясь, что теперь она точно передумает, и не видать мне роли, как своих ушей. Теперь пришла ее очередь удивляться: «А ты не знаешь? Подруга твоя растянула себе связки в гололед. Лежит дома, танцевать не сможет, слезно просила, чтобы я заменила ее именно тобой, обещала, что ты в доску расшибешься, но справишься. Вот и посмотрим.»
Я не помню, как добралась в тот день до дома подруги. Помню, что рыдала в голос и жутко напугала ее маму, открывшую мне дверь. Очнулась я в комнате моей покровительницы, когда протягивала ей невесть откуда взявшийся в моей руке шоколад: «Спасибо тебе... Это тебе... Прости меня пожалуйста!»
А потом мы немножко порыдали обе. Ее мама молча принесла в комнату две чашки мятного чая и ушла «по делам».
«Все правильно, – начала она, – это твоя мечта, тебе и танцевать. Просто, когда меня взяли в спектакль, я подумала: может, зря я не слушаю тебя и маму? У меня все так легко получается, но меня это совершенно не трогает. Мне все равно, понимаешь? А у тебя глаза горят. Я думала, может, я цели не видела, может, теперь, когда мне за все мои пропуски все равно дали роль... Наверное, это не зря. И мне будто бы даже нравиться начало, как в детстве, после «Щелкунчика», помнишь? А потом вот поскользнулась и, ты знаешь, даже обрадовалась, что на репетицию не надо идти. Тогда и поняла, что шанс нужен тебе, а не мне. Наверное, нужно было сразу отказаться. Ты уж прости...»
Мы обнялись. А за ее спиной, на подоконнике, я вдруг увидела копилку с надписью «подруге на вдохновение». Почти такую же, как была у меня.
Спектакль прошел на ура, меня даже взяли в ту самую постановку. Правда, примой «Большого» я так и не стала, зато меня взяли педагогом в нашу же балетную школу. А шоколад «Вдохновение» мы с подругой дарим друг другу при каждом удобном случае – он, похоже, и впрямь волшебный: съешь кусочек, и силы тут как тут!