Лучший «Бабаевский» шоколад

– «Бабаевский» бери! И никакой другой! Слышишь? – я молча кивнула, шнуруя ботинок, и вышла за дверь.

Бабушка у меня суровая. Добрая, но суровая. Настоящий педант. Занавески – именно лиловые, никакие не фиолетовые и не «черника с молоком». А шоколад – всегда «Бабаевский». Другого не признает. Уж я и так, и эдак, и из заграницы ей привозила – даже пробовать отказывается. «Бабаевский» и все. Самый лучший говорит.

Помнится, классе в пятом, я целое расследование провела. Узнала, что Концерн «Бабаевский» до Революции был фабрикой семьи Абрикосовых. А сам Абрикосов из крепостных, фамилию получил за абрикосовое варенье, которое славилось на всю Пензенскую губернию, а потом и на Москву. Он продавал его на ярмарках, часть денег оставлял себе и к концу жизни скопил сумму, достаточную для выкупа из крепостной зависимости и себя, и всей семьи. Перебрался в Москву, там открыл небольшую мастерскую кондитерскую, стал купцом. Потом дело разладилось, сын его и вовсе разорился. А вот внук оказался смекалистей: и дело возродил, и прославил его на всю Империю.

Но в плане шоколада история «Бабаевской» фабрики меня не вдохновляла. То ли дело «Красный Октябрь» и Фердинанд Эйнем, мечтавший заниматься именно шоколадом... Эдакий русско-немецкий Вилли Вонка, волшебник, влюбленный в шоколад. Он основал свою фабрику уже тогда, когда Абрикосовы гремели на всю Россию, и все же смог стать их главным конкурентом, причем именно в шоколадном мастерстве. На стороне будущего «Бабаевского» концерна был опыт, на стороне Эйнема – вдохновение. Я втайне от бабушки обожала краснооктябрьский шоколад за эту историю. Мне казалось, он со вкусом мечты, и я подспудно пыталась склонить упрямицу на свою сторону. Но она оставалась при своем: «Бабаевский» шоколад самый лучший! И хоть земля расколись.

Я вышла из магазина и еще раз мысленно сопоставила покупки с бабушкиным наказом: хлеб черный, белый, молоко, рис, «Бабаевский» шоколад. Уже лет десять я ему не сопротивляюсь. Да и забот других хватает, не до того.

– Чего грустная, не звонит? – бабушка бросила в меня зоркий взгляд почти выцветших глаз. Молчу.

– Сама позвони.

– Не буду! Еще чего.

– Гордая значит...

Я обернулась: она, доставая из пакета продукты, застыла, глядя на шоколадку в руке.

– Был у меня ухажер в твои годы. Ох и доставалось ему от меня! Гордая была, как ты. А он мне все шоколадки носил. Говорил, пока шоколад льется, обо мне думает. Он как раз на фабрике «Бабаевской» работал. А потом поругались мы вдрызг! Я назло ему взяла да с дедом твоим на Кавказ уехала. С Казановой этим, чтоб его. Опомнилась, когда с мамкой твоей на руках осталась. И главное искать не стала – стыдно, мол! От дура-то была. А шоколад с тех пор самый лучший для меня «Бабаевский». С душой он будто. С живой любовью.

Она бережно положила на стол плитку и нежно провела рукой по тисненым блестящим буквам.

– Так что ты все ж позвони ему, внуч. Позвони.